прямо сказать, холодрыгой повеяло по спине, под рубашкой. Липкое, поганое подозрение зашевелилось: «Пустышка. Неужели и тут пустышка? Нет, не может быть. А ведь Зубков, зараза проклятая, говорил что-то про второй момент… что за момент?»

Но делать нечего, и Гуров решился.

«Играем ва-банк. Что ж, столько наворотили, не останавливаться же.

— Капотик откройте, — попросил милый человек.

Лев Иванович потянул рычажок, помог открыть крышку. И, дождавшись удобного момента, когда Белов оперся о корпус авто, по-свойски так, по-слесарски, защелкнул наручники на этих крупных, надежных, рабочих руках, на которых, как известно, все держится.

Подал сигнал группе. Быстро, споро обыскали автомастерскую — пусто, пусто, пусто. По миллиметру начали осматривать, ощупывая, обнюхивая, шуганули недовольного кота, уронили металлический стеллаж, печь и ту вскрыли.

Пусто.

«…Нет, не привыкнуть к этому никогда даже сто раз профессионалу. К этому ощущению, когда вроде бы все правильно сделал и на каждый твой чих были основания. И тут — раз, почва уходит из-под ног, и снова не можешь понять: то ли ты уж слишком близко подобрался к разгадке, то ли настолько далеко от нее, что и не унюхать…»

И вдруг, совершенно неожиданно, пришла подмога откуда не ждали. Подал голос хозяин гаража, спокойно, с интересом наблюдавший за происходящим:

— Вам что-то показать? Что вас интересует?

Гришин, молодец, заговорил, нарочито отрывисто, спокойно, холодно, как будто бы все шло именно так, как планировалось:

— Взрывчатые, отравляющие, химические вещества. Предлагаем выдать добровольно.

— Так бы сразу и сказали, — мастер пожал плечами, — чего ж дурака-то валять? Я разве против.

О чудо. В смотровой яме был оборудован аккуратный лаз в смежный бокс, маленький, с обеих сторон зажатый хозяйственными, наглыми соседями так, что от изначальной площади осталась в лучшем случае половина.

— Осторожно там, — предупредил задержанный.

— Спасибо, — вежливо отозвался взрывотехник, серьезный, по счастью тщедушный. По счастью — потому что лаз был неширок.

Оценив ситуацию, спец решил:

— Полез я внутрь.

— Костюм-то защитный, — начал было Гришин, но не закончил. И так было очевидно, что взрывотехник сможет пролезть в эти катакомбы лишь как есть, не надевая костюма, очень узкий ход.

Все прочие оставались на улице. Станислав, с сомнением рассматривая наружную сплошную стену между двумя гаражами, спросил:

— Нельзя ли открыть дверь, раз уж вы так любезны?

Задержанный попытался развести руками, что по понятным причинам было невозможно, и с сожалением склонил голову:

— Увы, нет. Стальным листом заварено.

— А если автогеном?

— Я бы не советовал. Мне, в сущности, все равно, но у всех вас, надо думать, жены, дети…

Через несколько мгновений стало ясно, что он имеет в виду.

— Принимайте, только бережно, — сказали из смотровой ямы. На свет показались пластиковые и стеклянные банки, небольшая картонная коробка из-под сливочной помадки, контейнер, в котором офисные носят обеды.

— Я только то вытащил, что не взорвется в руках или на свету, — пояснил взрывотехник.

Говорил он совершенно спокойно, но такие вещи, от которых мороз шел по коже.

— Там взрывчатка, мины-самоделки, пистолет Макарова, вроде бы «калашников». Порядка десяти литров нитроглицерина…

Гуров подумал, что ослышался:

— Сколько?!

— Литров десять, если на глаз судить, — поведал фээсбэшник.

Станислав выругался, но тотчас вежливо извинился:

— Не, ну а что? Вот у Зубкова есть шанс избавиться от всех гаражей разом. Отменная воронка получится.

— Не смешно, — усмехнулся Лев Иванович.

— Кому как, — заметил к чему-то Гришин и вновь взялся за рацию.

Глава 22

— Стало быть, полный гараж взрывчатки, — Мария говорила спокойно, разве что губы чуть побелели, — в сорока километрах от Москвы. Рядом с узловой железнодорожной станцией.

— Взрывчатки и оружия, — подтвердил супруг, делая глоток, — кстати, нитроглицерина оказалось не десять, двенадцать литров.

— Не могу себе представить.

— А и представлять нечего. Чтобы взорвать один бэтээр, достаточно стаканчика, примерно двести граммов. Вот и считай, если угодно. И прочего целая лаборатория. В тротиловом эквиваленте — на триста кило.

— Неслабо, — пробормотала жена.

— Мы справились, — утешил муж, — объявили якобы спецучения и под этим соусом эвакуировали полпоселка, порядка трех десятков домов. Залили гараж пожарной пеной, в нее вылили нитроглицерин, нейтрализовали техническим спиртом.

— Да откуда ж все это, неужели с заводика пиротехники подтибрено?!

— Ну погоди, не все ж сразу.

…На допросах Леонид Белов держался очень спокойно, доброжелательно, отвечал охотно. Складывалось стойкое впечатление, что сам он воспринимает происшедшее как своего рода признание собственных успехов. Скромный и добросовестный кладовщик прямо-таки тихо сиял от гордости и внимания к своей персоне.

— По итогам обысков в вашем гараже и по месту проживания обнаружено и изъято четыреста пятьдесят килограммов химических элементов и взрывчатых веществ…

— В самом деле? Я не считал.

— Сообщите, откуда вы все это брали? По последнему месту вашей работы? Хищения со складов?

— Зачем вы так? — поморщился Белов. — Я честный человек.

— И все-таки.

— Очень просто. С полей сражений. Я член местного клуба краеведов, мы вели раскопки на рубеже обороны Москвы…

— А заодно и выезжали на полигоны, стрельбища, да?

— И это было. Что ж делать? Уж лучше мы соберем снаряд-другой, что не разорвался, чем мальчишки или злоумышленники.

— Себя вы таковым не считаете?

— Конечно, нет. Использовал я извлеченную взрывчатку исключительно для лабораторных опытов.

— И они, надо полагать, были успешными.

— Само собой. Я синтезировал вещество, которое, по самым скромным подсчетам, в семь раз превосходит по мощности и тротил, и гексаген…

— Как вы сумели установить эти показатели?

— В результате испытаний.

— Где же вы их проводили?

— В лесах по преимуществу…

— Где? Можете назвать точные координаты мест?

— Разные места. В Московской, Тверской областях, я не упомню. Надо же было убедиться в том, что передам Родине качественный продукт.

* * *

— Погнал, — проворчал Станислав, выключая запись, — Лева, ты не находишь, что мальчик где-то что-то брешет?

Гуров потер лоб. Вторые сутки без сна, голова начинает гудеть.

— Нахожу, Стас. Более всего радует утверждение: испытывал исключительно в лесах….

— Ну а халиловский торговый центр сам себя взорвал. И Денис Романов.

— Это тема для отдельного разговора, который обязательно будет. Причастность к взрыву в квартире Романовых он наотрез отрицает, настаивает на версии главы Рокотова, брезгливо городит про самогонку.

Гуров, поморщившись, хлебнул остывший кофе:

— И уходит от ответа о точной формуле. Нос свой короткий дерет: мол, все равно не поймете…

— Возможно, хочет сохранить ценность своей персоны, — предположил Станислав. — Он же утверждает, что работал, чтобы передать вещество в Минобороны, вот сообщит формулу — и к чему он сам тогда. Ну, или, что куда хуже…

— …он ее просто не знает, — завершил мысль Гуров, — и нагло врет. Пустышка. Еще одна пустышка.

Телефон завибрировал, заерзал. Сыщик глянул на экран и впервые обрадовался тому, что увидел: Зубков.

— Слушаю вас внимательно.

— Доброго утра, Лев Иванович. Удалось поспать? —